Летом 1944 года я встретил свою одноклассницу, Лену Гуревич. Мы оба были рады этой встрече. Симпатичная хрупкая девушка теперь работала в штабе дивизии, в связи. Хотелось встретиться, поговорить. Узнать, нет ли у нее известий о наших общих знакомых.
Война всех разметала по разным сторонам. Кто-то уже сложил свои головы в ненасытной топке войны, кто-то трудился в тылу. Наша опергруппа находилась недалеко от них, и я договорился с Леной, что если будет время, то найду ее.
Вечером я связался с Н.Ф, спросил разрешение и, предупредив ребят, отбыл в расположении дивизии Лены. Мы сидели, болтали с ней, вспоминали о прошлом. От нее я узнал, что погиб Слава Березняков, наш известный школьный математик. Он без труда выигрывал районные и областные олимпиады, ему пророчили большое будущее, а теперь я узнал, что он сгорел в танке.
На вопрос, чем я занимаюсь, сказал, что занимаюсь тыловым обеспечением. Девчата, ее подружки, бегали мимо нас, то и дело хихикали, по поводу и без повода заходили в палатку, чтобы посмотреть на молодого капитана. Не часто на фронте удается встретить земляков.
Неожиданно в палатку забежала девушка. Лицо ее было заплакано, он упала лицом вниз на кровать и плечи ее затряслись.
-Рита, опять он приставал? — склонилась над ней Лена.
-Он такое заставляет делать, это немыслимо. — и девушка опять зарыдала. — Я не знаю, что теперь делать.
-Что случилось? — спросил я у Лены.
Да, начальник тыла нашей дивизии, подполковник Г. гарем себе устроил. Любую девушку, которая ему понравится, переводит в официантки и заставляет приносить ему в его помещение и завтрак и обед и ужин. А пока он набивает себе желудок, девушка должна удовлетворить его сексуальные запросы.
-Так, что, управы на него нет? — меня взорвало.
-Нет. Он с особистом нашим «Вась-Вась», вместе по вечерам в палатке водку жрут. А что? Начальник тыла, возможности большие. Он и девушек всех запугал. Обещал каждую, кто начнет жаловаться, отправит в штрафную роту. У него в Москве какие-то большие связи.
(Глупые девчонки, они даже не знали, что для них не было штрафных подразделений, и никто не мог их туда отправить)
-Лена, покажи мне его.
Меня затрясло от злости и ненависти к этой тыловой сволочи. Сидит, жрет в три горла, немца живого не видал, а потом будет рассказывать после войны, как он немцев пачками укладывал. А сейчас только над девчатами измывается, пользуясь своей властью.
-Сережа, не надо. Что ты сможешь ему сделать? Кто ты, а кто он? Ты капитан-тыловик, а он подполковник, да еще с такими связями и на такой должности.
-Сделаю, будь уверена. Девченки должны будут дать показания . Рассказать все, что эта сволочь здесь вытворяет. Я тебя очень прошу, покажи мне, где его можно найти!
С большим трудом мне удалось уговорить ее и вот я стою около щитового домика, где находилась эта сволочь. Шикарно устроился в прифронтовой полосе, со всеми удобствами.
Я, молча, подошел к двери и, дернув ее на себя, шагнул в помещение. За столом сидел подполковник, похожий на надутый воздушный шарик. На его столе стояла раскрытая бутылка водки, нарезанная колбаса, белый хлеб и то, что боевые офицеры могли увидеть только по праздникам.
От него испуганно отшатнулась невысокая девушка. Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что она сейчас делала.
-Капитан! — взревел подполковник, — Как ты посмел зайти без разрешения к старшему по званию! Кто ты такой! Как ты стоишь! Выйди вон!
Он наверное еще долго бы произносил свою возмущенную речь, но я подошел и с большим удовольствием, которое наверное не испытывал за всю войну, врезал ему меж глаз.
-Что ты себе позволяешь ! Часовой!- завопил он и потянулся к пистолету.
Но, увидев перед глазами красные корочки, этот воздушный шарик мгновенно сдулся.
А я, дав застегнуть ему штаны, потащил его к «местному» особисту. Майор сначала не понял в чем дело и тоже попытался качать права. Пришлось и ему сунуть под нос свое удостоверение.
-Контрразведка фронта! Так вот майор, эту сволочь завтра же под трибунал, а сейчас под арест. Твоей власти для этого достаточно. А через неделю я приеду и проверю. Если ничего не изменится, будь уверен, приеду и тебе морду набью и пойдешь ты в штрафбат, как миленький. Власти и возможностей хватит. Понял?
Особист сделал понятливое лицо и кивнул, соглашаясь на мои условия.
Я не врал ему, и через несколько дней заехал к Лене, заодно поинтересовавшись судьбой этой тыловой сволочи.
Подполковник, решением трибунала, за то, что сейчас называется, сексуальными домогательствами, получил десять лет, которые ему заменили тремя месяцами штрафбата.
Уже позже мне стало известно, что этот подполковник оказался еще и патологическим трусом и бесславно сгинул.