Как немцы партизанскую радистку завербовали

Батальон нашего полка совершил рейд в немецкий тыл. Они прошли через болото и внезапно нанесли несколько ощутимых ударов по немецким тыловым коммуникациям. Выполнив задание, бойцы вернулись назад. С собой они привели девушку, которую обнаружило боевое охранение. Красноармейцы сообщили, что девушка является партизанкой, ее отряд разгромили, и теперь она пыталась выйти к своим. Звали девушку Аннушкой.

Я был тогда оперуполномоченным СМЕРШ, и мы были обязаны проверять всех лиц, попавших к нам из-за линии фронта. Нередко немцы таким способом пытались забросить в наш тыл свою агентуру.

После обеда я вызвал девушку на допрос, составил протокол, задал обычные вопросы. Она сообщила, что ее фамилия Анна К. В 1942 году после подготовки ее, в качестве радистки, в составе партизанской группы забросили в немецкий тыл.

Боевые действия отряд вел в Полоцком партизанском треугольнике. Десять дней назад их окружили каратели, большинство партизан погибло и лишь несколько человек смогли просочиться сквозь вражеское кольцо.

Ответы девушки звучали правдиво, да и держалась она уверенно.

-Хорошо, Аннушка, пока вы поработаете в санбате вольнонаемной, а потом мы найдем применение вашим знаниям. Мне показалось, что девушка после допроса облегченно вздохнула.

Я решил проверить Аннушкину историю и отправил запрос в Штаб партизанского движения в Москву. Ответ пришел быстро:

Анна Михайловна К. 1924 года рождения. .. Доброволец. Закончила радиокурсы в городе… Заброшена в тыл 25 октября 1942 года… Находилась в партизанском отряде «Мститель». С отрядом связь прервалась в апреле 1943 года. Судьба отряда неизвестна..

На первый взгляд все, что рассказала Аннушка, подтвердилось, вот только уже было начало октября 1943 года, т. е, с отрядом связи нет уже более пяти месяцев, а Аннушка сообщила, что отряд был разгромлен неделю назад.

Я вызвал девушку на допрос и начал повторно задавать старые вопросы. Девушка отвечала заученную легенду, но уже не так уверенно и в ее рассказе появились противоречия. Она начала нервничать.

-Скажите, Анна, в какой деревне находился отряд в день, когда его окружили?

— Наш отряд должен был сменить дислокацию и в тот день мы находились в деревне Дятково.

-А почему в прошлый раз вы сказали, что остановились в Иванково?

Девушка растерялась.

-Я была очень испугана, могла что-нибудь и перепутать.

-Конечно, бывает и такое. Но вы рассказывали, что командир отряда и комиссар погибли в начале боя, а теперь говорите, что видели, как немцы схватили комиссара.

Девушка путаницу своих показаний объясняла перенесенным стрессом, смертью своих товарищей, которые погибли у нее на глазах. И тогда я задал последний вопрос.

-А почему из Штаба партизанского движения сообщили, что связи с вашим отрядом не было с апреля, а вы сообщаете, что получили приказ на перебазирование из штаба партизанского движения в начале сентября?

Девушка еще что-то пыталась говорить в свое оправдание, а потом, закрыв ладонями лицо, зарыдала.

-Я боюсь говорить правду.

А потом она, немного успокоившись, начала рассказывать историю своей вербовки.

«Действительно, наш отряд разгромили в апреле, и я попала в плен. Однако немцы меня даже не допрашивали, не били и не пытали, как других партизан. Меня поселили в доме, около комендатуры, и ко мне был приставлен немецкий офицер по фамилии Штефан, свободно говоривший по-русски.

Он ни о чем меня не расспрашивал, был вежлив, прогуливался со мной по двору. Я не понимала, для чего я им была нужна. У меня был красивый почерк и этот офицер, дав мне список наших военнопленных, попросил выписать из этого списка каждого десятого. Я не понимала, для чего это было нужно, но через несколько дней всех людей из этого списка расстреляли.

Потом Штефан попросил меня отнести повестку местному жителю, а того, как только он прибыл в немецкую комендатуру, тут же на моих глазах повесили. И все местные жители видели меня вместе с немцами. Теперь Штефан заявил, что я, выполняя его поручения, сотрудничала с немецкими властями и если эти документы попадут к русским, то меня расстреляют за пособничество. Так я стала предательницей.

Меня дважды отправляли с заданием по деревням, которые подозревались в помощи партизанам, где я собирала различные сведения. А потом ваш отряд перешел линию фронта и хорошо потрепал немецкие тылы. Немцы забеспокоились, им нужно было выяснить, что за отряд работает на их коммуникациях. Для этого меня и отправили.

У меня не было задания по переходу линии фронта, и внедрения в армейские структуры. Это произошло случайно. Просто меня задержали красноармейцы, а девушка в прифронтовой полосе, это очень подозрительно. Вот я и рассказала им свою историю. А потом у меня появилась мысль, что таким образом я смогу затеряться, и капитан Штефан будет считать, что меня схватили русские, или что я погибла.»

На этом девушка закончила свой рассказ, и мне оставалось только заполнить протокол и сообщить об этом в отдел контрразведки дивизии. Сведения были исключительно ценными. О немецком разведчике, капитане Штефане, нам ничего не было известно. Потом Анну отправили в отдел контрразведки НКО «Смерш» армии

Анна стала первым агентом капитана Штефана, которого нам удалось разоблачить. Девушка согласилась на сотрудничество с нашей контрразведкой и с ее помощью были разоблачены еще несколько немецких агентов.

Как потом мне стало известно, за активную помощь контрразведке Смерш в разоблачении немецкой агентуры, Аннушка была реабилитирована.