Я был участником трех операций: «Багратион», «Висло-Одерская», «Берлинская». Когда началась Висло-Одерская операция, наш самоходно-артиллерийский батальон в прорыве не участвовал. Это было в январе 1945 года. Мы достигли города Зволень. Меня вызвал начальник штаба батальона.
— Батальон входит в прорыв. Твоя машина будет головной. Я хотел уточнить маршрут, но он сказал, что пойдёт на моей машине. Стояла ночь, три четверти горизонта был в пожарищах. Вот моя машина и пошла в эту темную четвертушку. Я с начальником штаба сидел на броне. Шли всю ночь. Батальон отстал, а мы разведывали маршрут. Забрезжило. Подошли к небольшому хутору. Я с экипажем осматривал здания, как вдруг услышал, что начальник штаба с кем-то разговаривает. Оказывается, это был старшина нашего батальона. Батальон находился где-то неподалеку.
Старшина сообщил:
— Тут за домами дорога и мостик. Я видел каких-то людей, но они скрылись.
— Автоматы есть?- спросил у меня начальник штаба.
Мы в самоходки возили четыре автомата, и я ответил утвердительно.
— Бери автоматы, пойдем, проверим.
Даже с того места, на котором мы находились, уже различались звуки двигателей, какой-то шум. Это была дорога, которую нам надо было перерезать. Мы далеко ушли от места боёв. Ни пожаров, ни взрывов, но звук двигателей различался хорошо.
Пошли вчетвером.
— Товарищ капитан,- обратился я к начальнику штаба.- Так нельзя идти.
— А что ты хочешь, лейтенант?
— Мы идем кучей, одна очередь и нас здесь положат. Мы даже не поможем друг другу.
Он согласился со мной, и мы, рассредоточившись, двинулись дальше. По пути, в стороне дороги, мы увидели жилое здание. Хотели поинтересоваться есть ли немцы, но старуха, увидев нас, захлопнула дверь и мы пошли дальше. Прошли поле, лес, и увидели дорогу, которая вся была запружена техникой. Шли тракторы, автомобили, но не было ни одного танка.
— Товарищ капитан, смотрите, какая удачная позиция. Если мы здесь развернем свой батальон, то понаделаем делов, да и отойти, в случае чего, удобно.
— Ну, тогда давай беги, одна нога здесь, другая там. Батальон уже должен подойти к тому месту, где стоит наша самоходка. Доложишь комбату, пусть выдвигается.
Я побежал. Бежать по снегу тяжело, маленько пробегу, потом пешком. И вдруг заметил, как среди деревьев что-то мелькнуло. Потом разглядел, идут двое немецких солдат, и несут большие мешки. Оружие у них я не заметил.
Стрелять побоялся, а вдруг это наша разведка с задания возвращается. Пошёл за ними не по своему следу, а взял в сторону. А тут один немец остановился, встряхнул рюкзак, и я в это время заметил, что у него под мышкой висит автомат. Я уже стал бояться, что в лесу не смогу их перехватить.
Решил рискнуть, встал в полный рост и побежал к ним, крича: «Хенде хох!». Они остановились и подняли руки, один сбросил с плеча автомат. Я не стал его поднимать, не глядя, просто затоптал в снег. Второй автомат тоже затоптал. А потом я их погнал к нашему хутору.
Уже подходили к самоходке, как увидел своих. Ребята очень удивились, что мне удалось захватить пленных. А тут слышу сзади крик. Это нас уже начальник штаба со старшиной догнали. Они вернулись по моему следу, увидали натоптанное место, и не знали, кто кого взял в плен. Вот и бежали выручать.
Немцев увели на допрос, а потом, не знаю почему, комбат приказал одного расстрелять. Я забрался на самоходку и увидел, как по дороге в нашу сторону двигается, словно змея, большая немецкая колонна. Голова колонны уже заходила в ложбину, затянутую туманом. Из дома вышел замполит батальона, и я бросился к нему.
— Товарищ майор, немцы!
— Где?
Увидев немцев, он побежал к тому месту, где находились наши батареи. Я приказал механику вывести самоходку на позицию. Стояла тишина. Вот уже и хвост колонны спрятался в тумане. И тут наши самоходки открыли огонь. В батальоне было девятнадцать самоходок СУ-76, и к каждой прикреплены по два автоматчика. Из этой ложбины не ушел ни один немец.
Мы потом ходили и проверяли, потому что многие немцы притворились мертвыми. Если мне не изменяет память, то мы уничтожили около 450 немцев, и 35 взяли в плен.
За это я получил орден «Отечественной войны 2 степени», начальник штаба получил орден «Боевого Красного Знамени», а командир батальона, не знаю за что, орден «Суворова 3 степени». Не хочу хвалиться, но в разгроме этой колонны немало и моей заслуги.
Ветеран Великой Отечественной войны Шарагин Махаил Агофонович