27 июля 1989 года герою Советского Союза Николаю Ивановичу Кузнецову было бы 78 лет. Но не пришлось ему дожить до этого возраста. В 32 года в селе Боратин он принял последний бой, подорвав себя и врагов противотанковой гранатой.
Был он скромен, немногословен и очень храбр. Находясь в партизанском лагере «на отдыхе», любил у костра разведчиков послушать их рассказы о подвигах и курьезных случаях, заразительно смеялся, когда кого-нибудь уличали в неправдоподобности.
Н. И. Кузнецов всегда болел за разведчиков и очень переживал, когда кто-нибудь из них погибал.
Когда у села Великий Житень погиб связной Кузнецова, Николай Тарасович Приходько, которому посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза, меня и Петра Дорофеева послали в Ровно, чтобы предупредить Кузнецова и других разведчиков о том, что этой дорогой пользоваться нельзя.
Но мы с Петром поехали именно этим путем. Почему – до сих пор не пойму. Вероятно потому, что до другого места через реку Горынь было около 50 км. Конечно же, мы наткнулись у переправы на полицейских. Нам удалось уйти невредимыми, хотя пальба была страшная, но темная ночь и быстрые кони спасли нас. Но приказ есть приказ, и его надо выполнить любой ценой!
Километрах в десяти выше по течению был у нас знакомый рыбак. Мы поехали к нему, решив коней бросить, переправиться на лодке и пешком уйти в Ровно. Вплавь переправляться через реку нельзя, так как это было в половодье, в конце февраля, и в реке еще плыли льдины.
Приехали к рыбаку, рассказали о своем плане, а он замахал руками:
— Вы что, ребята? Во-первых, я удивляюсь, как вы проехали? Ведь вокруг заставы! Во-вторых, вчера днем немцы перегнали все имеющиеся лодки на другой берег, и предупредили, если у кого лодка будет найдена, всю семью расстреляют.
Мы настаивали помочь нам перебраться на другой берег. Подумав, он сказал:
— Скоро рассвет. Вам надо сматываться. Сегодня мы уже ничего не сделаем. Есть у меня в одном месте рассохшаяся лодчонка. Я ее попробую наладить, а вы в следующую ночь приезжайте.
Мы поблагодарили рыбака и поехали на свою базу, которая называлась «маяк Жигалдо» (по фамилии хозяина).
Когда ранним утром заявились на хутор, то увидели Н. И. Кузнецова и шестерых разведчиков, прибывших из Ровно. Николай Иванович кинулся нас с Петром обнимать и похлопывать по спине, приговаривая:
— Ну, молодцы, ну, молодцы, что остались живы…
Оказывается, от знакомого гестаповца Кузнецов узнал о гибели Приходько и срочно выехал предупредить нас, что бы никто не пользовался этим путем. Сам он приехал другой дорогой через железнодорожный мост у местечка Александрия. Узнав, что мы уже уехали Кузнецов сказал:
— Ну вот, еще двое погибли.
О очень переживал. И велика была радость увидеть нас живыми.
В любом бою, в котором принимал участие Николай Иванович – он всегда был впереди и первым.
Когда на автостраде Киев – Львов мы подорвали противотанковой гранатой легковую автомашину, захватив полковника Рейха и имперского советника графа Гаана, Кузнецов первым бросился к машине и открыл дверцу. И, наверное, был прав, потому что любой из нас мог их застрелить, если бы они схватились за пистолеты или автоматы. А от этих «языков» мы впервые узнали о местонахождении ставки Гитлера под Винницей (с. Якушинцы).
Николай Иванович Кузнецов был очень хороший товарищ и делал все, чтобы помочь ближнему, попавшему в беду.
Жорж Струтинский, идя на встречу с власовцами, попал в засаду, был ранен и захвачен фашистами. В Ровенской тюрьме его подвергали зверским пыткам, но он молчал, и гестапо его не расстреливало, надеясь со временем сломить его волю.
Н. И. Кузнецов разработал операцию по освобождению Жоржа, которая была блестяще осуществлена.
В полицию г. Ровно обратился бывший польский офицер Петр Маркович Мамонец с просьбой принять его на службу. Это была находка для фашистов, потому что среди поляков предателями были единицы. После специальной проверки П.М. Мамонец был принят в полицию. Это был высокий, не очень разговорчивый и утонченный интеллигентными манерами человек. Вскоре он был переведен в охрану ровенской тюрьмы.
Фашисты здесь наживались, как умели. Охрана часто, за определенную плату, водила заключенных на работы к разным предпринимателям, спешившим сорвать куш на оккупированной земле. Однажды Мамонец ткнул пальцем в Жоржа Струтинского: «Возьмем и этого». «Нет, нет! — замахал руками старший охраны. – Он значится за гестапо. Вдруг сбежит». «Ничего, я сам за ним посмотрю, — ответил Петр Маркович, — а мы получим лишние рейхсмарки».
Жадность взяла верх и Струтинский был включен в группу. Жорж сразу понял, в чем дело и когда по дороге Мамонец моргнул ему глазами, Жорж упал на дорогу: ему стало «плохо». Петр Маркович сказал: «Идите, идите, я сам с ним расправлюсь». Он затащил Струтинского во двор, там они перелезли через забор, и вышли на другую улицу, где около легковой машины стоял элегантный обер — лейтенант. Это был Николай Иванович Кузнецов. Все сели в машину и через час были в лесу на партизанском маяке.
… Герою Советского Союза Николаю Ивановичу Кузнецову посвящено более трех десятков книг, четыре кинофильма, две пьесы, но его короткая жизнь была так насыщена подвигами, что даже если еще столько написать, все равно до конца не отразить всего, что он сделал для Родины.
Валентин Семенов / подпись /
бывший командир кавэскадрона разведки и комсорг специального партизанского отряда «Победители».
Август 1989 г. г. Кисловодск