Батарею, в которой Тихон был наводчиком противотанкового орудия, придали стрелковому полку, который защищал наиболее танкоопасный участок.
По всему видно было, что командир полка является опытным воякой. Он указал батарее позиции на окраине леса и строго настрого приказал выбивать в первую очередь танки и бронетранспортёры противника.
Командир батареи указал каждому расчёту его позицию, приказал подготовить для каждого орудия основную и запасную позиции и тщательно замаскировать орудия.
На следующий день, после полудня, над позициями полка появился немецкий самолет-разведчик, получивший от солдат за своеобразный вид, прозвище «рама».
Солдатская примета, появилась «рама», жди бомбардировщиков, никогда ещё не давала сбоя.
Но, к удивлению Тихона, полетать «раме» над позициями не удалось. Почти сразу же в небе появилась пара наших «ЯКов» и бойцы с удовлетворением наблюдали как наши «ястребки» начали гонять немца.
Немецкий разведчик тут же повернул самолёт на запад и бросился наутёк Но, не тут-то было. Истребители умело заходили с разных ракурсов и скоро от «рамы» потянулся белый шлейф дыма.
Видимо по рации, пилот разведчика вызвал поддержку и вскоре в воздухе появились два фашистских «мессера».
Наши пилоты вовремя заметили опасность, бросили немецкого разведчика и развернулись навстречу немецким истребителям.
Видимо, немецкие лётчики были уверенны в превосходстве своих самолётов, в своём мастерстве и смело пошли в атаку. Но, не на тех нарвались. Наши пилоты ни в чем не уступали немцам, и завязалась жаркая воздушная схватка. Самолёты делали виражи, пытаясь зайти друг другу в хвост, трещали пулемётные очереди. Но, никто не мог добиться превосходства.
Бойцы, наблюдавшие этот бой, были похожи на болельщиков, во время футбольного матча. Когда пытались атаковать немцы, они затихали и напряжённо всматривались в небо, а когда в атаку заходили наши самолёты, они кричали «Давай, давай, бей!»
Неизвестно, чем бы закончился этот бой. Лётчики были равны в мастерстве. Возможно, расстреляв боеприпасы, самолёты улетели бы на свои аэродромы, но неожиданно из туч, на помощь нашим истребителям, вынырнула ещё пара наших Яков. Немцы так были увлечены боем, что не заметили, как наш самолёт, очередью в упор срезал немецкого ведомого.
Немцу, оставшемуся в одиночку, пришлось туго, но мастерства ему было не занимать, и он, крутанув полубочку, исчез в облаках.
Наши истребители тоже ушли за ним, а на земле бойцы в восторге кричали «Ура!» и подбрасывали в небо пилотки.
Из подбитого самолёта вывалился лётчик и в воздухе заплескался купол немецкого парашюта. Ветром его сносило к леску, прямо на позиции, где находилась батарея Тихона.
От деревни в их сторону уже неслась полуторка, кузов которой был битком наполнен что-то кричавшими красноармейцами.
Тихон с интересом наблюдал за парашютом. Вот немец мелькнул над их позициями и, порывом ветра, его снесло вглубь леска.
Вся батарея, схватив винтовки, кинулась к месту предполагаемого падения немецкого лётчика
Когда бойцы подбежали, они увидели, что купол парашюта зацепился за макушку дерева и парашютист повис метрах в четырёх от земли.
Он извивался в стропах, пытаясь сорвать купол, но это ему не удавалось. Увидев подбежавших русских, он прекратил свои попытки и притих.
-Что фриц, отлетался, — закричал один из подбежавших артиллеристов, — а ну давай слазь, а то сейчас стрельну!
И он навёл на немца винтовку. Немец замотал руками, показывая, что он не может спуститься вниз. Тогда боец, недолго думая, выстрелил поверх головы немца, после чего немец задёргал руками и ногами, пытаясь освободиться от цепкого дерева.
Он в это время напомнил Тихону муху, бессильно бившуюся в паутине. Немец немного потрепыхался и опять обессилено затих.
— Эй, фриц, не ты ли нашу кухню вчера расстрелял? У, сволочь, без горячего нас оставил! – и боец снова угрожающе направил на немца винтовку.
Немец испуганно втянул голову в плечи и со страху закрыл глаза.
— Боится, удовлетворённо произнёс боец – это тебе не беженцев с воздуха расстреливать! Отлетался, Геринг проклятый!
Эй, фриц, теперь обратился к нему уже подбежавший командир батареи, ты пистоль-то свой брось!
Немец понятливо закивал головой, расстегнул кобуру и бросил пистолет вниз.
Комбат поднял пистолет, оглядел его удовлетворённо и со словами — Пригодится. — сунул его в карман.
— Бойцы, снимать его как-то надо, произнёс он — немец, хоть и лётчик, а, похоже, высоты боится. Эй, фриц, расстёгивай парашют, да падай вниз, а то мы сейчас из тебя решето сделаем!
И теперь уже командир батареи угрожающе направил на него свой пистолет. Немец что-то замычал в ответ, опять беспомощно затрепыхался, но крепления парашюта так и не расстегнул.
-Вот, что с этой сволочью делать? Над головой, что ли у него пострелять ещё
-Да не надо, командир, а то он ещё со страху обделается, а нам потом ещё с этой гадиной возиться придётся
— Командир, а дай-ка, я попробую. Я мальчонкой на кедры за орехами забирался, а уж на берёзу забраться, раз плюнуть — вдруг произнёс Тихон.
-Давай, попробуй.- Махнул рукой комбат.
Тихон, ловко подпрыгнув, уцепился за нижнюю ветку, и, подтянувшись, уверенно начал подниматься вверх.
Вот он уже оказался выше висевшего на берёзе лётчика. Немец не понимая, что задумал этот русский, смотрел то на него, то на бойцов, обступивших дерево.
А Тихон, несколько секунд постояв на ветке, примерился и, оттолкнувшись от берёзы, внезапно прыгнул на немца сверху. От неожиданности немец заорал, а ветки не выдержав тяжести двух человек, затрещали, и купол парашюта соскользнул вниз.
Два тела с шумом, ломая ветки, упали на землю. Картина была впечатляющая. Снизу, на земле, был немец, который каким-то чудом даже ухитрился встать на четвереньки, а на нем сверху сидел Тихон.
-А ну, фриц, вези меня до Берлина!- неожиданно заорал Тихон, и с размаху шлёпнул обалдевшего немца ладонью по заднице, туго затянутой в бриджи. Немец, от неожиданности даже скакнул вперед.
Все бойцы, видевшие эту картину, упали со смеху! Они держались за животы, падали на землю, из их глаз текли слезы. Казалось, что смеялись даже грачи, летавшие над лесом.