Хутор Кодино насчитывал четыре домика, но немцы вцепились за него зубами. У них более выгодная позиция, они находятся наверху, а мы укрылись от их огня в ложбине и теперь стоим. Стоит самоходке попытаться выскочить из лощины, как немцы открывают убийственный огонь.
Нам было приказано не лезть на рожон, а к вечеру появились наши штурмовики Ил-2. Мы со своих позиций запустили в сторону немцев парочку красных ракет, чтобы наши штурмовики ненароком не ударили по нам.
Лётчики быстро сориентировались, от их группы отделились пара штурмовиков, и зашла на немецкие зенитные установки, которые открыли по нашим самолётам огонь. Похоже, отработали они хорошо, потому что противодействие нашим самолётам с земли практически прекратилось.
И вот наши Илы начали утюжить немецкие позиции. Они выстроились в круг и устроили немцам смертельную карусель. Ещё один самолёт не успевал выйти из атаки, а уже следующий за ним в паре, начинал свою атаку. К немецким позициям потянулись шлейфы реактивных снарядов, а потом обрушились бомбы. Вражеские позиции утонули в клубах разрывов. Приятно было наблюдать за работой наших штурмовиков.
Я вспомнил, как буквально неделю назад гонял по полю на своей самоходке, увёртываясь от атак немецких пикировщиков Ю-87. Хорошо помню тот страх и холодный липкий пот, струящийся по моей спине. После того, как немцы улетели, гимнастёрку на мне можно было выжимать.
А теперь мы с немцами поменялись местами! И путь они на своей шкуре испытают мощь нашей авиации. Всё-таки, не зря немцы прозвали Ил-2 «Черной смертью»!
После взятия хутора я видел, как наши пехотинцы гнали колонну пленных. Над ними на бреющем прошли наши штурмовики и немцы, упав на землю и закрыв голову руками, долго не хотели подниматься. Не помогали ни угрозы конвоиров, ни крепкие пинки. На всю жизнь запомнили эти фрицы русскую «чёрную смерть».
А сейчас наши самолёты ходили по кругу, выполняя свою работу на совесть. Они уже израсходовали все бомбы и реактивные снаряды, а теперь обстреливали немецкие позиции из своих пушек.
Неожиданно из-за тучки вынырнули два немецких «мессершмитта». И вот один из них вклинивается в круг наших самолётов и заходит атакующему штурмовику в хвост. Похоже, опытным был, этот немецкий лётчик Наши сердца сжались от страха за наших лётчиков Мы были бессильны помочь чем-нибудь. Ещё несколько секунд и наш самолёт упадёт, утонув в вихре огня, извергаемого немецким истребителем. Многие даже отвернулись, чтобы не видеть это.
Но, это был круг, поэтому сзади немца уже находился другой наш штурмовик, который собирался атаковать немецкие траншеи. Он заметил опасность, которая подстерегала его товарища и дал из своих пушек и пулемётов такую длинную очередь в сторону немца, что у того сразу пропало желание атаковать наш самолёт и, боясь, что его могут сбить, быстро ретировался из круга.
-Молодцы! Какие молодцы! – кричали мы, радуясь спасению нашего самолёта
Немецкий стервятник далеко не улетел. Едва он вынырнул из круга, и отошёл от наших штурмовиков, как к нему с земли потянулись пулемётные трассы зенитно-самоходных установок, которые сопровождали нас на марше.
Нам нравились эти счетверенные зенитные установки на шасси бронетранспортёра, которые нам поставляли союзники. Наличие в колонне средств ПВО, всегда позволяло чувствовать себя на марше увереннее.
И вот мы видим, как пулемётные трассы врезаются в немецкий истребитель, и он начинает дымиться. Скоро в небе распустился купол парашюта. Ветер сносил немецкого лётчика на наши позиции.
Второй «мессер» тоже не успел далеко уйти. Его перехватили наши истребители сопровождения и, буквально, через пару минут, он, объятый пламенем, устремился к земле и взорвался. Пилот так и остался в кабине этого самолёта
Мы, вооружившись автоматами, ждали приземление немецкого лётчика. Он упал метрах в ста пятидесяти от наших позиций и мы, рассыпавшись в цепь, побежали к месту его приземления. Немец, наверное, с испугу, начал отстреливаться. Видимо наслушался пропаганды, как же издеваются, над попавшими в плен, страшные большевики.
Но, стрелять из пистолета, он, похоже, не умел. Мы окружили его, и, услышав щелчок бойка, говорящий о том, что немец расстрелял все патроны, спокойно встали и подошли к нему.
Лётчик бросил пистолет и поднял руки. Да, наград на его френче было прилично. Мой замковый, Леха Каргополов, со словами: «Что фриц, в нас стрелять не побоялся, а застрелиться сдрейфил?»- врезал ему такую оплеуху, что немец едва устоял на ногах.
Мы подвели пленного к нашим самоходкам. Со мной по рации связался наш комбат, поинтересовался судьбой немца и велел сильно не «обижать» его, а при первой возможности доставить его в штаб полка.
В это время немцы ударили по нашим позициям из миномётов, и мы быстро укрылись под броней самоходки. Полез в машину и пленный немец. Полез он как раз в люк заражающего, где сидел Леха.
Леха увидев лётчика со словами: «Куда лезешь, фашист ? Боишься смерть от своих принять?» — хотел выкинуть его обратно на улицу, но я прикрикнул на него и он успокоился. Лишь произнёс: «Не пристало гвардейцу с такими мерзавцамисидеть рядом».- и отодвинулся от немца подальше. Он буровил его таким тяжёлым взглядом, что лётчика, видимо от страха, прилично потряхивало.
А потом мы доставили пленного в штаб, правда, Леха всё-таки сорвал с его груди железный крест. Передав немца начальнику разведки полка, мы ненадолго задержались в расположении штаба, так как недалеко дымилась наша походная кухня, а мы уже пару дней были без горячего.
Вокруг повара кружилась дворняга, по кличке «Диверсант», которая ещё с зимы прибилась к нашей кухне, когда мы проходили через одну из разрушенных деревень.
-Диверсант, иди сюда. Наградить тебя хочу!- крикнул Леха
Он уже нашёл где-то ленту, которую прикрепил к немецкой награде. Собака, услышав Лехин голос, подбежала к нему и уселась напротив, глядя на него умными глазами.
Леха под хохот бойцов произнёс указ о награждении Диверсанта наградой и повязал ему на шею немецкий железный крест.
Мы уже собирались уезжать, когда нас окликнул начальник штаба. Рядом с ним, под охраной автоматчиков, стоял немецкий лётчик
Савельев, тут немец на вас жалуется. Говорит, что вы у него награды отобрали.
-Вот же наглый фашист, уже забыл, как дрожал, когда в плен брали! Оклемался фриц! — буркнул Леха Каргополов.
— Не можем мы, товарищ подполковник, ему награду вернуть. Ей уже другой награждена
На вопросительный взгляд начальника штаба Леха крикнул
-Диверсант
И вскоре у его ноги присел гордый Диверсант с немецким крестом на шее. Он имел такой уморительный вид, что начальник штаба не выдержал и расхохотался.
Подвели немца, и начштаба предложил ему забрать награду. Но, когда он потянулся, Диверсант, так рыкнул на него и оскалил зубы, что немец в страхе отдёрнул руку и, понурив голову, пошёл куда-то, в сопровождении автоматчиков.