Мне в 1943 году исполнилось 13 лет. Брат Сашка был младше меня на два года. Мы жили в деревушке Покровка. Сейчас ее уже нет на карте, после того как во времена СССР она попала в разряд неперспективных.
Немцы в нашу деревню почти не показывались. Приехали, назначили старосту, а потом наезжали время от времени. Уже в 1942 до нас стали доходить слухи про партизан. Доходили до нас и новости с фронтов. Узнали что в конце 1941 года немцам здорово дали под Москвой. Слышали и про Сталинград.
Казалось, что еще немного и немцы побегут из наших мест. Мы все ждали освобождения от оккупантов. Однако, война войной, а жить надо. Ощутимым довеском к нашему зимнему рациону были лесные дары: грибы, лесные ягоды. Вот и сегодня мы с Сашкой в лес направились, для пополнения запасов.
Мы уже набрали полные корзинки грибов и собирались уходить, как вдруг услышали прерывистый звук двигателя. Звук шел с неба. Слышно было, как мотор запускался, но после несколько секунд, снова наступала тишина.
Потом над нами промелькнула тень и мы увидели самолет, который шел над самыми макушками деревьев, едва не касаясь их. А потом раздался треск. Это самолет задел верхушки деревьев и, прорубая просеку, начал разваливаться в воздухе.
Полетели в сторону крылья, самолет развернуло, у него отвалился хвост, а вскоре он рухнул на землю. Наступила тишина. Мы побежали к месту крушения. На земле лежал самолет, точнее, одна кабина пилота с двигателем.
Мы с опаской подошли к нему, боясь, что машина взорвется. Заметив, что ничто не горит, мы осмелели и, подойдя ближе, увидели в кабине летчика. Он не шевелился, видимо от удара потерял сознание.
Попытались открыть фонарь, но нам это не удавалось. Тогда нашли какую-то корягу и стали стучать по нему. Вдруг пилот зашевелился, приподнял голову и посмотрел на нас. Это был молодой парень, немного старше двадцати лет. По лицу текла кровь. Видимо, сильно, во время приземления, ударился о приборную доску.
С трудом он откинул фонарь, и мы помогли ему выбраться из кабины. Летчика хорошо помяло. Он, во время посадки, повредил себе ногу и с трудом мог передвигаться. О том, что уходить в сторону линии фронта, не могло быть и речи. Как нам объяснил летчик, это был самолет ИЛ-2, штурмовик. Они тогда еще были одноместными.
И тогда мы предложили летчику идти в нашу деревню. Моя бабушка считалась знатной лекаркой на всю округу. Она могла и роды принять, и рану заговорить и вывих исправить. Из лесных трав она делала целебные отравы, которые многих подняли на ноги. За свою работу бабушка не брала плату, но люди все равно несли, по мере своих возможностей, кто несколько картофелин, кто яйца, кто кусочек сала.
С нашей помощью летчик, хоть и с трудом, мог передвигаться и часа за три мы добрались до дома. Летчика сразу не стали заводить во двор, чтобы его не увидел недобрый глаз. Я забежал домой, где меня встретила мама, уже обеспокоенная нашим долгим отсутствием. Я ей все рассказал и мы решили, что летчика надо будет спрятать на сеновале. Так и сделали. А потом Сашка побежал за бабушкой, которая жила через четыре дома от нас.
В хозяйстве мы держали козла по имени Васька. Он очень недолюбливал чужих. Нам и собаки не надо было. Если Васька ходит по двору, то ни один чужой человек не мог зайти во двор. Если мы были дома, Васька отходил к сеновалу и занимал позицию, внимательно следя за чужаками.
К нашему удивлению, когда мы заводили летчики на сеновал, Васька не препятствовал этому. Он лишь втянул ноздрями воздух, внимательно посмотрел на летчика и отошел в сторону. Видимо, сразу же признал его за своего.
Вскоре пришла бабушка, осмотрела летчика. У него был вывих ноги. Она вправила ее, туго замотала простыней, нарезанной на ленты, дала какой-то отвар и сказала, что необходимо отлежаться хотя бы дня три.
А через день в деревню приехали немцы. Видимо им кто-то донес об упавшем самолете, и теперь немцы, разыскивая летчика, проверяли все окрестные деревни.
Начали немцы ходить и по нашим дворам. И хотя мы и забросали летчика сеном, но, если искать внимательно, найти его не составляло большого труда.
Во двор к нам вошли три немца во главе с офицером. Один немец быстро забежал в дом, осмотрел его, и, ничего не обнаружив, вышел на улицу. Проверили немцы дровник и сарай, а потом дошла очередь до сеновала. Я помню, как сжалось мое сердце.
Немецкий солдат попытался зайти в сеновал, но перед входом встал наш козел Васька, опустив упрямую голову. Солдат попытался его обойти, но Васька быстро сменил позицию и перекрыл вход.
Так было несколько раз. Солдат растерянно посмотрел на офицера и снял с плеча автомат. Но, офицер засмеялся и произнеся: -Найн(нет).-сам подошел к Ваське и со смехом начал его дразнить.
Васька только смешно подпрыгивал, злился, но не бросался на офицера, хотя в хотя вход в сеновал, где затаился наш летчик, перекрывал надежно.
Немец, хохоча, еще немного подразнил Ваську.
-Это есть самый смелый русский, которого я встречал. Я дарю ему жизнь за храбрость. — все еще смеясь произнес офицер и, махнув солдатам рукой, вышел со двора.
Знал бы немец, кого так яростно защищал наш Васька, он бы, наверное, так не смеялся. Так наш Васька спас и летчика и нашу семью.
Через несколько дней летчик ушел, но очень просил не обижать Ваську. Он обещал, что если останется жив, то обязательно нас найдет. Через год нас освободили, а потом к нашему дому подкатил «Виллис» из которого выпрыгнул наш летчик. Вся грудь у него была в орденах.
Он сказал, что очень торопится и передал нам армейский вещмешок, доверху нагруженный продуктами. Потом подошел к Ваське и почесал своего спасителя за рогами. Васька стоял спокойно, несмотря на свой буйный нрав. Видимо, вспомнил своего старого знакомого.
(из воспоминаний Лосева М.Т, жителя села Покровка)